Ефим Яковлевич первым обратил самое пристальное внимание на развитие сельских школ. Он сделал ставку на создание крупных образовательных центров в отдаленных от Самары районах. В регионе стали создаваться крупные школы с максимально возможным набором образовательных услуг (в том числе и в сфере дополнительного образования) с сетью филиалов, у которых был один руководитель, единая финансово-экономическая служба и методическое обеспечение. Это дало новые возможности для развития не только детей, но и педагогов.

Бор в свое время говорил: «Ваша идея недостаточно безумна, чтобы быть великой». У Ефима Когана в образовании было много таких «безумных» идей. Он был проектный управленец от Бога. Его, прежде всего, интересовало, как мир образования трансформируется от его решений и действий. Он никогда не был спринтером, он всегда был стайером, рассчитывал надолго и был невероятно, по-научному упрям в достижении своих целей.

Ефим Коган был одним из самых разумных и эффективных реформаторов образования, которых я когда-либо встречал. То, чего он добивался в Самарской области, часто в сложных обстоятельствах, было поистине исключительным.
Перестав быть чиновником, он нашел своим способностям много других мест приложения, с готовностью делился опытом, что оказывало значительное влияние на систему образования России.

Все, что он замыслил, он начал делать и никогда не оставлял своих задумок. Для российской системы образования тех лет что-то было в зоне ближайшего развития и достаточно быстро пошло в жизнь. Что-то было за пределами горизонта, и до внедрения его идей по всей стране прошло 5-10 лет.
Ефим обладал целеустремленностью и хорошо организованным мышлением, легко ломал стереотипы и строил принципиально новое. Он создал очень много прецедентов для российской системы образования. Можно перечислить много его достижений, но главное – он был ледоколом, который ломал лед. По «чистой воде» люди шли и воплощали созданные им модели управления.
Он этому учил и меня. С его помощью я несколько раз выходил из колеи обыденности и стереотипности, принимал новое, неожиданное. Бывало, что я ему говорил: «Это завиральная идея, можешь об нее голову сломать». Но через год-два приходилось признать, что он был прав.